Суслова О.
Тело без тела
ключевые слова: тело
становления, освобождаемся
от оппозиции , телесное
- это территориализированное,
сериальность
репрезентаций телесного,
нехватка-к-бытию
, аутопоэзис
часть первая : удивление
Часть вторая : подозрение
Часть третья : утверждение
часть четвертая : сомнение
часть пятая : заключение
Отгремев, прокатилась волна
интереса - неподдельного,
философского - к
проблемам телесности.
Спровоцированная в значительной
степени нахлынувшей
волной из светлых источников
французской философской мысли :
Батай, Лакан,
Фуко, Делез. Выплыли и стали плавать
в лабиринтах отечественного
дискурса как
само собой разумеющееся понятия -
тело без органов, дисциплинарное
тело, тело
экстатическое, тело растраты. Мы
переварили и усвоили, как кажется
навсегда, что
тело обнаруживает себя в
социальных практиках,
проговаривается, используется в
идеологических схемах и
масс-медиальных штампах; что
идентификация, накрепко
привязывающая тело к реальности
использует тело как некую
демаркационную
линию, поверхность, разносящую в
разные стороны Umwelt и Innewelt.
Согласились,
что тело признается в результате
психической работы, встречи с
Другим.
Волна прокатилась, оставив после
себя руины мыслительных
конструкций, сделав
проблему телесности понятной,
очевидной, вычисляемой. Оглядывая
отработанную
руду, на ум приходят слова Ницше :
«на смену загадочной идеи
прекрасной души
приходит не менее загадочная идея
тела». Не проясненное, загадочное
Тело вдруг
осталось не у дел, как бы, без тела.
Мысли, провокации, раздражения.
Сведение проблем телесности к
гендерным проблемам - вот что мы
имеем сегодня
как багаж, который несем, кто-то с
трепетом, кто-то с раздражением.
О том, что тело не сводимо к
поло-ролевым идентификациям мне
вспомнилось,
когда попав в больницу по
подозрению на аппендицит, я
оказалась лежать в
коридоре, и в коридоре мужского
отделения. Оголение животов для
осмотра и задов
для инъекций - мужских и женских, -
фланирующих по коридору не смущало,
потому как тело в медицинском
дискурсе все равно что организм,
который не
допускает гендерно- различительных
степеней. Удивилась я не столько
бесполой
массе больных, сколько своему
комфортному состоянию и ощущению
себя - не
принуждаемая никем и ничем
поклоняться гендерным богам.
Поиски тела не увенчались успехом и
тогда, когда в очередной раз я
заглянула в
журналы «Ом» и «Птюч», которые
сбавив концептуальные обороты
свели тематику
журналов к модно - не модно, если ты
молодой человек - если ты молодая
девушка.
Машина, работающая на ролевую
идентификацию высвечивает не
проблемы тела,
но проблемы его украшательства, его
выхаживание, его обставления. Тело
как
возможность, тело как предел, тело
как провокатор - не обсуждаемы.
Часть вторая :
подозрение
Таким образом, если мы выйдем за
пределы дискуссии об опыте
индивидуального
тела - сконструированного усилиями
психосоматического порядка,
данного в образе
тела и теле- каноне, то мы с
необходимостью оказываемся в
области достаточно
коротких, но интенсивных
проявлений тела, не включенного в
семиозис, но тела в
его становлении.
Тело
становления выскальзывает
за антропоморфные, индивидуальные
и
формальные границы и становится
рассеянным в имманентном
пространстве
становления. Не тело творит из себя
поток становления, но через него он
прокатывается, дробя на осколки
нормативные и объектные -
пространственно-
временные ограничения. Тело
становления конституируется
только во внутреннем
времени. Такое тело оказывается
включенным в имманентное, которое
определяется исключительно
интенсивностями, силами или
соотношением сил. Это
Спинозистское пространство
имманентного, где не существует
разделения бытия на
различные субстанции,
несущественно разделение на живую
и неживую природу,
природное и искусственное,
человеческое и машинное. «Хорошо
видно, что план
имманентности природы, который
распределяет артефакты, вовсе не
отделяет вещи,
которые называются естественными,
от вещей, которые называются
искусственными. Искусственное
целиком и полностью является
частью природы,
так как в имманентном плане природы
всё в нем определяется посредством
расположений движений и
артефактов, которые в него входят
независимо от того,
искусственны эти расположения или
естественны»(Делёз "Спиноза").
Расставшись с оппозициями
истинного-ложного,
земного-небесного, усилиями
шизоаналитиков мы, как кажется,
действительно освобождаемся
от оппозиции
тело- организм, естественное -
сделанное, тело без органов не
выносит организации,
а тело не сводится лишь к организму.
Оппозиционная логика в пределе
своем
строго очерчивает полюса,
настаивая на различии. Культурное
различие, которое
основывается на анатомическом
различии мужского и женского тела
сводит
телесность вновь к
противопоставлению тела и
организма. Поэтому уместно
говорить не об оппозиции
тело-организм, а снимая ее
актуализировать отношения
между телесным и бестелесным. Где
бестелесное - это изобретение
телесного,
подобно тому как хаос является
изобретением порядка. Каким
образом телесное
изобретает бестелесное? Если
оппозиция тело-организм борется с
объективациями
телесного в виде организующих и
структурирующих телесность
культурных
практик, то бестелесное
подразумевает выход за пределы
самих форм репрезентаций
телесного в формах предметного
мышления., которые останавливают
тело-поток.
Существование единичной вещи
возможно при поддержке бинарной
логики. Где
одно определяется через иное: бытие
через инобытие, единичное через
всеобщее,
предельное через беспредельное,
субъект через объект, тело через
организм.
Такая попытка снятия бинарности
осуществлялась не раз, но
безуспешно: в
феноменологии снимая проблему
субъект-объектного разделения
посредством
введения интенциональности
сознания, в котором объект является
результатом
конституирующей деятельности
сознания и не существует вне
сознания. Но на месте
субъект-объектной разделенности
появилась точка
трансцедентального ego, которая
противостоит предметности как
таковой, то есть является
беспредметным в
предметном. В точке
трансцендентального ego, то есть в
чистом истоке
беспредметного сознания рождаются
и производятся «грязные» предметы.
Получается, что трансцендентальное
ego сохраняет черты
трансцендентального
субъекта - незаинтересованного
наблюдателя, лишая возможности
осуществлять
анализ аффективных переживаний,
ограничиваясь сферой
восприятия-ощущение-
представление. Интенциональность
являясь неотчуждаемым свойством
сознания,
становится субстанциональной его
характеристикой, сохраняя тем
самым
дискретность, гетерогенность ,
атомарность бытия.
Интенциональность к тому же
приобретает силовую
характеристику, так как направляет
«запрос» сознания на
конституирования той или иной
предметности. Тем самым источник
силы
трансцендируется, сводя на нет все
претензии на тотальную
имманентизацию. В
таком случае, мы остаемся перед
комплексом проблем, где, к
сожалению, бинарная
логика остается в своей силе.
Часть третья :
утверждение
Телесное
- это территориализированное
: в пространстве жизни -
экзистенциальными повторами, в
психоанализе - симптомом, в
социальном
измерении - машинами записи,
семиотическими машинами. Во всех
случаях
действующим механизмом становится
автоматизм : моторный, психический,
рефлексивный. Тот, что
останавливает и замыкает на
равновесии повторения. В
этом случае Фрейд говорил бы о
равновесии, к которому стремится
психическая
экономия, отклонившись единожды,
выравнивающая баланс за счет
симптома. В
экзистенциальных территориях - это
повторы ego-серий, пафосные и
герметичные,
то что Лакан называл доспехами
воображаемого, на сооружение
которых уходит
столько труда, что расставание с
ними невыносимо для всякого -
блюдущего свою
целостность Я. В социальном
измерении - это коды и структуры,
которые если не
будут повторяться и
возобновляться, то утратят
властную и распорядительную силу;
ведь общество удерживается в
однородности достигнутой
«социальным»
автоматизмом - преемственностью
традиций, наследованием заветов.
Бестелесное - это
детерриториализированное, это
пространство существования
чистых интенсивностей, силовых
взаимодействий. Если под
взаимодействием сил
понимать Ницшеанское соотношение
активных и реактивных сил.
Между телесным и бестелесным
существует прозрачная, проходимая
граница, так
как именно на ней и конституируется
как телесное, так и бестелесное.
Освобожденная энергия
функциональных единств никуда не
исчезает, она
возвращается в пространство
бестелесного, но сохраняется в
качестве потенции,
проявление которой случайны,
бессистемны и спонтанны. Подобно
Спинозистскому пониманию телесное
и бестелесное есть два модуса одной
субстанции или же говоря словами
Делеза - иманнентного. Это можно
сравнить с
Лакановским пониманием истины,
которая рождается из
взаимодействия знания и
незнания, где незнание становится
конституирующим моментом знания.
Телесное задается, бестелесное -
это чистое бытие.
Как единственной возможностью для
того, чтобы сохранить целостность
самосознания Я, необходимо было
признать иллюзорность и
фиктивность этой
конструкции Я (например, в
психоанализе на место оппозиции
сознание-тело
приходит понятие
психосоматического единства), для
того чтобы сохранить
моральное пространство ( в
генеалогии морали Ницше необходимо
было отказаться
от морали как абсолютной данности и
ценности), чтобы понять жизнь
необходимо
осознать, что живое является лишь
частным случаем мертвого. Подобно
этому,
чтобы понять телесное необходимо
отказаться от оппозиции
тело-организм и
перейти к некоторому энергийному
единству, которое и представляет
собой
отношение телесного-бестелесного.
Именно в этом смысле, тела,
занимающего в нашем представлении
некое
определенное место с заданными
культурно-социально-поло-ролевыми
координатами, действительно не
стало, оно исчезло. Тело в
повседневном
понимании лишилось тела. Оставаясь
феноменальным конструктом,
обеспечивающим взаимодействие
человека с окружающим миром
(феноменальный
в том смысле, что является регионом
конституирующей деятельности
сознания,
создающей предметность как форму
этого взаимодействия), оно утратило
определенность. Единственное, что
можно о нем сказать, - это то, что
тело сегодня
становится именно тем
пространством, которое либо
ограничивает либо бесконечно
расширяет границы возможного.
Дискурсивные практики воздействия
на телесное на самом деле вторичны.
Первичным оказывается постоянное и
неустранимые взаимодействия
телесного и
бестелесного. На разных
исторических этапах на поверхность
репрезентации
выталкиваются и актуализируются
различные смыслы, которые
выносятся именно
энергетическими потоками
(либидинально насыщаются и
поддерживаются).
Тем самым все производимое и
производящее включается в это
взаимодействие -
вещь не менее телесна, чем
человеческая плоть. Человек не
может окончательно за-
антропологизировать и
за-гуманизировать мир.
часть четвертая :
сомнение
И все же, говоря о постоянном и
неустранимом взаимодействии
телесного -
бестелесного, не сводим ли мы его к
вопросу взаимодействия жизни и
смерти -
оппозиции такой же древней, как мир,
- приписывая всему устойчивому и
репрезентированному модус смерти и
остановки потока жизни, а
бестелесному -
модус жизни. Удается ли нам снять
эту оппозицию,что, как нам кажется,
не удалось
сделать в своем дискурсе Делезу,
противопоставившего тело без
органов
организму? Но взаимодействие жизни
и смерти существует так же на
стороне
бестелесного.
Сериальность
репрезентаций телесного уже
хорошо исследована и описана -
телесное репрезентируется как в
«первое ближашее» - тело
индивидуальное,
несущее на себе все
культурно-исторические меты ,
описанные с таким блеском
Фуко, так и в серии субъекта и здесь
показательна вся долгая - длиною
почти что в
столетие - критика идеи субъекта,
показательно разобранная Лаканом.
Возможно ли проследить
сериальность на стороне
бестелесного? Там, где, как
кажется, референты вненаходимы и
нам остается говорить лишь о силах,
интенсивностях, энергиях и, в
конечном итоге, об онтологии.
Проследим попытки сделанные и
представленные различными
теоретиками этой
«сериальности».
Лакан выводит смерть из
противоборства Танатоса и Эроса,
где безусловно вслед за
Фрейдом преимущества получает
Танатос - страх не-быть становится
той
запускающей силой, которая в
дальнейшем толкает нас к
осуществлению в модусе
быть. Нехватка-к-бытию
- фундаментальная находка
Лакана, которую он
объективизировал (показал, что так
оно есть ) с помощью тщательного
разбора
последовательного психического
развития человека, начинающегося с
присущей
человеку «нехватки человеческой
реальности» и «неполноценности
рождения»,
проходя через психические
«испытания» для воссоздания себя в
качестве
целостности - заработав себе тем
самым образ тела и пространство
воображаемого,
- и заканчивая овладением языком
-вхождением в символическое. На все
эти этапы
(как, впрочем, и многие другие) вкупе
с прохождением последующих
идентификаций человека толкает все
та же нехватка-к-бытию.
Здесь необходимо сделать некоторое
значимое отступление в сторону
Фрейда, для
того, чтобы понять как исток
Лакановской мысли, так и
последующих за ним -
Делеза, Гваттари. Изначально
положив в основание своей теории
некий монизм - то
есть существования одной
единственной силы - либидо, - в
дальнейшей своей
работе Фрейд переходит к
некоторому дуализму, дополняя
либидо - Эрос -
Танатосом. Но к концу своих
изысканий Фрейд вновь возвращается
к монизму,
оставляя не проясненным
окончательность своего выбора -
когда говорит о
Танатосе как единственном
источнике жизни. Интерпретировать
это событие
можно по-разному, видя в этом шаге
как метафизический, так и как это ни
странно,
объективистско-физикальный
поворот. Танатос становится
единственной силой,
которая стремясь к диссоциации и
разложению сложных целостностей,
наблюдается
в сфере всего живого, где последнее
становится просто данным -
онтологически
наличествующим. Жизнь есть и к
этому добавить нечего. Физические
«уши» здесь
проглядывают в том, что исходя из
положения физики силой мы можем
назвать
лишь взаимодействие двух тел.
Силовое напряжение рождается при
их встречи и
нигде более, поэтому Танатос и есть
та сила, которая возникает между
уже
существующим, присутствуя тем
самым в живом и неживом (ведь трудно
же назвать
кинетическую силу - силой жизни, а
потенциальную - силой смерти).
Теперь можно перейти к Делезу и
Гваттари, которые, отказываясь от
несчастной
судьбы уготованной человеку
культурой и Лаканом подходят
тоньше к
интерпретации последнего этапа
творчества Фрейда. Тело без
органов, которое
«тормозит» интенсивности,
пропуская их через себя, как бы
испытывая их на
коэффициент интенсивности и
присущей им силы, соответствует
модусу
танатоидальных тенденций. Вместе с
тем, шизоаналитики, как кажется,
восприняли
и Ницшеанское разделение активных
и реактивных сил, которые только
при
столкновении, при событии, встрече
получают свою функциональную
окраску - сила
которая оказывается слабее
получает реактивные функции,
которая сильнее -
активные. Таким образом,
изначального разделения на два
различных рода сил не
существует, они получает свое
качество лишь при функциональном
их различении.
часть пятая :
заключение
Подведем итог сказанному.
Затронутая проблема жизни-смерти
не случайна при
постановки вопроса о телесности.
Обращаясь к ней, мы не ищем
Аристотелевский
перводвигатель, разворачивающий
измерение телесного, но
актуализируем лишь
ощущение себя, где в
само-прояснении и саморефлексии
осуществляется тот
первичный выбор, который
организует пространство опыта
(телесного в том числе).
И здесь очень четко очерчивается альтернатива.
Либо мы находим себя изнутри
провоцируемые силой к
осуществлению подобно
Гегелевскому «несчастному
сознанию»,
выведенного Лаканом на уровень
нехватки-к-бытию и прорываемся к
опыту себя через Другого -
маленького и большого. И тогда путь,
открывающийся
перед нами становится развитием
диалектики Раба и Господина,
использующей
агрессивно-нарциссические
механизмы самоподтверждения. И в
этом случае, тело
становится действительно пределом,
который отграничивает внутреннее
от
внешнего, - в повторяющихся
ego-сериях, своеобразных
психо-соматический
автоматизмах, которые безусловно,
требует на обслуживание себя
значительного
употребления «живительной влаги».
Где территории телесного,
обвешивает себя не
только психическими «доспехами», о
которых говорил Лакан, но и другими
прочими заслуженными болезненно -
соматическими «украшениями».
Второй полюс выбора - аутопоэзис,
творчество от «полноты бытия»,
чувствуя силы,
которые рождаются при столкновении
себя существующего со всем другим
существующим - живым и мертвым,
выходя за пределы телесного. Находя
зоны
риска не в ego-сериях и не в
дискурсивных формациях, где
дискурс лишь порождает
дискурс , отрываясь и отлетая от
экзистенции, но в теле которое не
предел, а
пространство, которое бесконечно
расширяет границы возможного.
8