ЭПИЛОГ
Художникам, искушённым в рисунке, известно, что
эта дисциплина напоминает особый вид
бодрствования. Рисование - осознанная
деятельность по концентрации воли - достаточной
для осуществления выбора из множества
начертаний объекта, предложенных природой,
единственного начертания, которое необходимо
удержать, сделав его рукотворным. Мы сравниваем
рисование с бодрствованием, зная о заключённой в
нём борьбе: глаза, склонного к созерцанию, то и
дело дремлющего на умозрительных подставках
узнавания, руки, тяготеющей к комфорту навыка,
теснящего аскезу познания - и противостоящей им
воли художника. Она одна способна мобилизовать
оба этих независимых органа восприятия на
рациональное действие, заставить их сделать
выбор, зафиксировав его на бумаге.
Наш обзор имеет довольно сходства с рисунком, и
всё же полностью не может быть с ним соотнесён,
ибо объект нашего внимания утратил целостность
очертаний и представляет собой нагромождение
отдельных частей, то есть развалины. Главы обзора
- своего рода зарисовки с некоторых разрозненных
частей, но даже по ним, по крайней мере, можно
судить о размерах катастрофы, постигшей
европейскую культуру и искусство в 40-е - 90-е годы
ХХ века.
Американцы, как когда-то в прошлом турки,
разгромившие Византию, совершили цепь актов
вандализма: начинив "современным"
американизированным искусством храм культуры,
которым ещё так недавно была Европа, они взорвали
его. Демократическая Россия, к началу 90-х годов
окончательно уверовав в общечеловеческие
ценности, прокляла свои коммунистические капища,
и, пожелав припасть к алтарю западной
цивилизации, нашла в европейском храме культуры
лишь мерзость запустения, её встретили там
миссионеры торговой веры, глумящиеся
мародёры-филантропы, фонды и финансовые группы...
Картина неутешительная. Но кто сказал, что
искусство и культура создаются в идеальных
лабораторных условиях, в тиши мастерских? Все
значительные памятники мировой культуры и
искусства появлялись, несмотря на
непрекращающиеся войны, голод и мор,
возрождались буквально из пепла, возникали из
руин среди крови и слёз, верных спутников
человеческой жизни. Именно поэтому, овеянные
мужеством делателей, взывают к нам памятники
всех эпох: от величественного индейского Храма
воинов в Чичен-Ице до фресок Джотто и Дионисия, от
Парфенона и Тадж-Махала до колоссов Веры Мухиной
и Арно Брекера: Берегите красоту реального мира,
она, как многократно умирающее и возрождающееся
зерно, бесценный дар, требующий неустанного
возделывания.
Важно понять и тем вдохновиться, что защита и
поддержка культуры не второстепенное дело
одиночек, увязших в прошлом, но естественная
борьба, сохраняющая самостоятельность каждого
живого организма, индивидуума и общества,
государства.
Мы постоянно встречаемся с примерами борьбы
одухотворённой конкретной деятельности с
иррациональной, абстрактной идеологией. Даже,
казалось бы, прозападная, американизированная
российская власть, принявшая концепцию Нового
Торгового Строя, в действительности всё же
ощущает невозможность её реального воплощения и
вынуждена объявить о поиске зримой, ясной
национальной идеи. Мы видим в этом жесте
признание необходимости сбалансированного
подхода к формированию основных культурных
постулатов, начало поиска гармоничного
существования традиции и новаторства.
И последнее. Не станем довольствоваться
случайным: чтобы выявить и закрепить найденные
очертаний новой национальной идеи, надо как в
крепком академическом рисунке чётко держаться
стержня, осевой линии, каковой является культура
и искусство.
Санкт-Петербург,
19 августа 1999года.