Огонь должен чистить русскую культуру от яда нового времени. Программа Новикова - классика.

В Петербурге стояла весна. Но ещё дул ледяной ветер. В одном заброшенном месте в устье Невы горел костёр. Возле пламени, вырывающегося из большого, обледенелого и ржавого чана собралось человек пятьдесят мужчин и женщин. Некоторые были в чёрных кожанках с красными повязками на рукавах. Среди всех выделялся бородатый человек в куртке с глубоким капюшоном - Тимур Новиков, ведущий деятель петербургской артсцены и директор НАИИ. Он инициатор и руководитель этого собрания.

Раздаётся барабанная дробь - знак для собравшихся. Новиков выступает первым, бросает в огонь альбом по искусству, несколько журналов и фотографий и в поднимающемся чаду провозглашает: " Настоящим я передаю уничтожению то, что отравляет нашу русскую культуру". Молодая женщина встаёт рядом с ним и бросает в огонь две картины. Действие разворачивается, к нему присоединяются остальные. Книги, картины, журналы, плакаты, фотографии - всё предано огню.
Вечером 23 мая 1998 российское телевидение продемонстрировало съёмку этого знаменательного аутодафе на Неве. "Сегодня 500 лет со дня смерти итальянского проповедника Джироламо Савонаролы, который в эпоху Возрождения боролся против общего падения нравственности", - объясняет Новиков. "Я использую эту дату как повод призвать к сожжению аморального, вредного искусства и рекламирующую его журнальную продукцию". Ставшие обыденностью, перед всеми появляются товары культурного импорта европейского и американского модернизма. 41-летний человек красноречив, осуждение бурно, - его голос имеет в России вес: известный многим Тимур Новиков является самым важным деятелем искусства в Санкт-Петербурге.
Как бескомпромиссный борец против "параноидального искусство запада" он действует на соотечественников особенно достоверно: первое десятилетие своей карьеры Новиков принадлежал к преследуемым советским режимом деятелям искусства, в основном ориентировавшихся на европейский и американский авангард. Вещи Энди Уорхола или Роберта Раушенберга он почитал как иконы. Однако позже он порывает с модерном и постмодерном, - академический кодекс красоты и классики становится единственно приемлемой мерой для его искусства. Вместе с тем он изменил культурную сцену своего города более сильно, чем это сделал когда-то установленный от советским режимом социалистический реализм.
Санкт-Петербург летом 1999. На реке Мойке, на четвертом этаже Инженерного замка выставлен холст размером три на шесть метров: Гомер, слепой певец, укоряющий и вводящий в заблуждение, с лицом Тимура Новикова, - метаморфоза в салонном стиле, принадлежащая художественному дуэту, тридцатичетырёхлетнему Олегу Маслову и тридцативосьмилетнему Виктору Кузнецову.

Коллажи из кича, традиционализм и искусство

Картина "Триумф Гомера" (1999) висит в большом ателье Новой Академии Изящных Искусств. Здесь директор Новиков совместно с профессорами наставляет неоакадемическую смену. И здесь, в окружение отлитых в гипсе статуй античных знаменитостей, он проповедует обновление русского искусства в аполлоническом духе. Однако для него остается скрытым, - на плодотворную ли почву падают слова. Тимур Новиков, сам себя называющий покровителем красоты, не видит, что ученики рисуют, - уже два года он слеп.
Наряду с монументальными картинами в академическом ателье исключением выглядят работы самого Новикова, выполненные почти филигранно: ими являются не окантованные плоскости, по большей части из богатой тканной материи с помещёнными посредине фотографиями. Мотивы малоформатных снимков просты, - коллажи из кича, совмещение традиции и искусства: таким же образом 22-частная серия " Царица неба " (1993/99) включает цветные голографии с изображением Богородицы. На черно-белой фотографии коллажа " Амур " (1992) позирует обнажённый ребенок в образе белокрылого Амура с луком и колчаном. И в " Александре II " (1997) царь едет верхом на белом коне по сверкающей обрамленными лентами улице идиллического ландшафта.
По сильному выражению Новикова такие произведения являются " знаменем вечной красоты". С их помощью он хочет изгнать в России " дьявола модернизма". Интересен опыт раскаявшегося: раньше он рисовал абстракции, вдохновлённый русским авангардом двадцатых годов. Сегодня это его приводит в ужас: "Тогда я был действительно слеп".
У большого мужчины с черной бородой (рост Новикова 1,84м) - прямо таки "Rasputin, у западных журналистов невольно возникает это сравнение -поражено зрение, оно почти потеряно. Слепой взгляд его карих глаз действует мягко, движение рук осторожно. "Тимур Новиков принадлежит к просветлённым, магический людям, способным околдовать всех вокруг себя", - говорит Aлександр Боровский, руководитель отдела современного искусства Русского музея. - После ослепления Тимур ничуть не утратил харизмы. Этот человек - тайна".
Новиков, рожденный в 1958 году в тогдашнем Ленинграде, рос без отца. Мать работала музейным смотрителем и часто брала с собой маленького Тимура, который, находясь в залах, больше всего любил играть перед изображениями моря и батальными картинами. Искусство было для него "от начала радость и материнское счастье". В семь лет он записался в изостудию Дома пионеров; уже год спустя одна из его картин экспонировалась на международной выставке в Нью-Дели.
Юноша учился легко, получал хорошие оценки, был всегда предводителем, часто противоречил. Преподаватели советовали ему посвятить себя политической карьере как подходящего для этого кадра. И всё же он хотел быть тем, кем решил стать ещё в детстве, в чём был убеждён - художником. Два года он занимался живописью, когда был студентом технического ВУЗа в Ленинграде, пока в 1975 году ни получил место киномеханика в кинотеатре "Титан". Это был шанс для Новикова, для которого деятель искусства, кроме всего прочего, всегда должен быть ещё и педагогом, и провокатором. Снова и снова он поражал и захватывал возмущённую публику кинотеатра собственными инсценировками: Он запускал плёнку в изменённой последовательности или демонстрировал заключительную часть "Ночей Кабирии" Федерико Феллини вверх ногами. Он не долго оставался на этой работе.

Совместно против власти функционеров

Идти или не идти на компромисс с функционерами - такого вопроса для молодого художника не было. Он ушел в андеграунд. В то время подпольные деятели искусства Ленинграда воспринимались как героические борцы-одиночки; всё изменялось, когда на сцену вступил Новиков: в течение немногих месяцев сформировался костяк андеграунда, и "Товарищ Тимур" находился в его центре. "Он притягивал к себе людей как магнит железные опилки, - вспоминает Андрей Хлобыстин, 38-летний деятель искусства, художник и перформансист. - Тимур был так энергичен, что он не мог спокойно стоять, он превращал всех людей, которых он любил, всех друзей в деятелей искусства".
Новиков стал весьма значительным теоретиком и мастером, вдохновителем и кумиром молодого поколения. Он основывал группу " Новые художники " и " Новый театр ", организовывал рок-группу "Кино", изобретал музыкальные инструменты, делал себе имя как актер кино, проводил выставки, писал эссе, стихотворения, работал над сценическими постановками, радиопередачами и программой нелегальной станции телевидения, - при этом очаровывая женщин и оттесняя мужчин. И как деятель искусства он стал образцом. Многие из тех, кто хотел утвердиться на ленинградской сцене, называли себя приверженцами "новиковизма". Свои ранние абстрактные картины, которые он некоторое время спустя уничтожил, имели стилистическое начало в супрематизме Казимира Малевича (1878 - 1935) и лучизме Михаила Ларионова (1881 - 1964).
В1984 году возникли первые произведения на ткани: декоративное искусство, имеющее философскую основу. Теоретической базой этих работ является платоновский идеализм, следуя которому все житейские вещи - только отметки, отражения вечных, сущностных идей. Новиков создал как бы минималистский каталог эмблем этих идей. Для своей работы "Зимняя ночь" (1986/92), к примеру, он сшил два шёлковых полотна по горизонтали: чёрное и под ним золотое. На нижней, светящейся площади маленькая ёлочка, символическая стилизация елей всех лесов этого мира, а в темном поле над ней месяц - весь небосвод.
Милиция тогда считала Новикова опасным провокатором. Он был в её глазах как бы приманкой, для многих, интересующихся американской культурой. Ещё настораживала харизма предводителя мечтающего о "хваленной стране свободы". Милиционеры осматривали его квартиру и мастерскую, он допрашивался, его всячески старались "задвинуть". В1986 году пришёл конец всем этим тонкостям - началась Перестройка. Новиков сразу устанавливает контакты с Западом; становится корреспондентом таких деятелей искусства, как Энди Уорхол, Роберт Раушенберг, Джон Кейдж. В 1988 году он смог впервые выставиться в капиталистической загранице, где в течение целого года продолжалось его западное турне. Когда он возвратился в 1989 году в Ленинград, он был "дезиллюзионирован до мозга костей". Бывший киномеханик заглянул за великолепный занавес - и его взору предстал совершенно иной фильм, нежели то, что он ожидал. Письменно и устно он делился с друзьями ужасами от поездки на Запад: от "альянса между искусством и коммерцией", от "разрушительного интеллектуального цинизма", от "порнографии и popcorn-культуры".
Он убедительно предостерегал от того, чтобы отправляться из коммунистического дождя в капиталистический водосточный желоб: "Запад является удушающей безжалостной диктатурой. Кто не танцует вокруг золотого тельца модернистские танцы, будет игнорирован или предан забвению". Кроме того в поездках по Европе и США он разоблачил "тайный заговор против красоты", "очерченный Пабло Пикассо и реализуемый такими людьми, как Йозеф Бойс".
Для того, чтобы преследуемой красоте предложить убежище, Новиков с деятелями искусства, писателями, кинематографистами и музыкантами в1989 году основал Новую Академию Изящных Искусств. Как ректор, который "вновь привносит свет в искусство", он приводил профессоров к присяге на верность "сопротивлению и возрождению", провозглашал классическую эстетику мерой всех искусств и призывал греческого бога Аполлона, ненавидящего всё безобразное, стать покровителем неоакадемизма.
Разрыв с модернизмом изменил его произведения. Когда-то минималистский, символический язык стал заменяться великолепием. Он выбирал соответствующие материалы, украшал их полудрагоценными камнями, стразами или кружевами и в центре композиции располагал эмблемы и фотографии. Он все еще продолжал ссылаться на идеи Платона. Однако теперь это больше не вещи, но изображения богов или видных деятелей всемирной истории, которая действуют в качестве метки - заполнителя. Цель также изменилась: "Раньше я хотел разгадывать в моих картинах тайну Numinosen", - объясняет Новиков. "Теперь я хочу скрывать это и защищать".
В январе 1997года Новикову в больнице поставили диагноз: воспаление оболочки головного мозга. Несколько недель он находился между жизнью и смертью. Когда он наконец выписался из больницы, он потерял зрение. Называвший самого себя Приносящий свет, поднявшийся из подполья в бельэтаж, оказался заключенным в темноту. "Глубокому отчаянию", в котором он находился несколько месяцев пришёл конец, - учение Платона указало ему выход: "Я сконцентрировался на внутреннем зрении и открыл край несравненной красоты".

Против упадка культуры

Внутренний мир становится "собственной Родиной", она даёт ему силы для мира внешнего. Новиков работает над новыми произведениями, друзья помогают ему согласно его указаниям. И он далее всё сильнее продолжает полемизировать с модернизмом. Идеалист стал фанатичным идеологом. В своих статьях, лекциях он поносит абстрактное искусство как секретное военное средство американских спецслужб, и таких деятелей искусства, как Анри Матисс или Жорж Брак как подозрительных приверженцев культа Вуду. Арно Брекера, бывшего скульптора Адольфа Гитлера, напротив, провозглашает "одним из гениальных пластиков этого столетия".
За несколько месяцев до аутодафе на Неве, он в своём журнале "Художественная Воля" призывал к доносам на всех хулителей Красоты: просил уведомлять его о них, а он позаботится о соответствующих выводах. "То, что происходит в современном искусстве Европы, является гуманитарной катастрофой", - говорит Новиков. "Нужно бороться против культурного заговора. Всеми средствами".
1999 год, в Санкт-Петербурге позднее лето. Час-пик на Невском проспекте. В потоке людей, опираясь на локоть друга, идёт Тимур Новиков. Вновь и вновь его приветствуют; некоторые пешеходы касаются кончиком пальца полы его черного пальто; светловолосая девушка в мини-юбке и футболке подхватывает его руку и целует. Новиков улыбается. Он движется по Невскому, продолжает путь, который лежит выше нового богатства и старой бедности, движется, удаляясь от вытянутых лимузинов мафиози и яркой рекламы американских концернов: Тимур Новиков возвращается в "собственную Родину" где "романтические пейзажи с руинами, озёра, залитые солнцем, благородные люди и белые лебеди".



Перевод с немецкого Александра Медведева