| Александр МЕДВЕДЕВ АРТ-ТУРИЗМ: ЗАКРЫТИЕ СЕЗОНА. Счастливые дни, когда тебя что-то по-настоящему удивляет. Например, редкое явление сегодня - тема искусства в среде современных художникв, не правда ли? Чтобы вот так просто, без "мостков", приводящих к ключевому пункту "современного искусства" - грантам и приглашениям зарубежных галерей, - в течение десяти минут беседовали два художника, обсуждая, какое искусство сегодня наиболее коммуникабельно, это замечательное предвещение интересных событий. Перед конференцией под названием "Всё равно куда": Опыт 90-х годов. Перспективы 2000 года, состоявшейся в галерее "Борей" 12 января 2000 года мне довелось поговорить с петербургским фотохудожником Игорем Лебедевым. Он говорил не о величине гонораров, а размерах произведений искусства. Игорь делает, к примеру, изображение-миниатюру. Им движет желание найти более тесный контакт между зрителем и произведением. Малые формы, камерность для этой цели, казалось бы, идеальные условия. Но, странное дело, - говорит Игорь, - люди совершенно не воспринимают произведение размером с открытку. Они попросту не подходят к стене, на которой оно висит. Не менее удивительный эффект от общения зрителя с произведением довольно крупного размера, фотографией, сделанной в ширину рулона фотобумаги. Оптимальное расстояние для её восприятия - примерно 3м - зритель также игнорирует, он "утыкается в неё носом" и опять-таки ничего не видит... Игорь не одинок в желании показывать, а не загадывать бессмысленные ребусы. Ему, как и другим художникам, любящим искусство, нужен зритель не как объект для самоутверждения, а как собеседник. При том, что современное искусство, по большей части, монологично, художники стремятся к диалогу со зрителем. Есть что сказать, но они не всегда подбирают для этого адекватную форму выражения. И зритель хочет видеть прекрасные произведения, но не всегда может их воспринять. Это две стороны одной проблемы - насколько полна наша способность и готовность к общению. Есть выставки, произведения, - то, что можно назвать средствами, но нет самой коммуникации, общение получается не полным. Помните Чукчу, не умеющего пользоваться телефоном? Максим Райскин, главный редактор журнала "Максимка" и организатор "Всё равно куда" вполне осознаёт, что при колоссальных усилиях (выставки, акции, круглые столы и конференции) результат, если таковой предполагается, по сути, ничего не меняет на петербургской арт-сцене. Возможно, нам "не хватает социальности", - в конце концов предположил Максим. К сожалению, об этом компоненте художественного творчества для Петербурга конца 90-х годов Бодрийар ничего бодрого, обнадёживающего так и не сказал. "Социальность" московских концептуалистов не была актуальной в Петербурге и раньше, думается в силу здорового культурного консерватизма этого самого европейского русского города. Города изящных полутонов... И как же тогда понимать современность в искусстве? Сергей Ковальский, не замеченный в особенной любви к реализму, тем не менее, высказался предельно ясно: двадцать пять лет назад началось "левостороннее" движение художников к легендарной Пушкинской улице. И это реальность. Её надо понять, как говорят даосы. Этот путь пройден. Сергей Ковальский спрашивает теперь у следящих за художественным процессом критиков, что же всё-таки думают они о дальнейшем пути петербургских художников. Сдаётся, что название конференции отражает настроение далеко не всех современных питерских художников, большинству из них, судя по высказываниям и репликам, совсем не "всё равно куда" идти. Во всяком случае, Ковальский не останавливается и ему далеко не безразлично, куда двигаться и кто идёт следом. Сразу возникла тема зарубежья, куда же, как не туда ведут все дороги искусства? Завидный консерватизм русской либеральной интеллигенции восхитителен. Ничего не изменилось за двести лет, с тех пор, как у неё появилось известное убеждение, что луна делается исключительно в Гамбурге. В "Борее" речь шла о Берлине. Марина Колдобская, критик и директор Музея нонконформистского искусства дала добрый совет: если повести себя должным образом, то, современным питерским художникам, возможно, удастся пристроиться в хвост магистральной Берлинской линии. Этот путь требует ответственности, поэтому даже самые талантливые и дерзкие далее "берлинских задворок" допущены всё равно не будут. Впрочем, таковых М. Колдобская и не видит: по её собственному выражению, к ней в музей приходят на редкость дремучие художники. К такой лесополосной оценке не стоит всерьёз относиться, скорее всего, это лишь способ "разбудить Герцена" в художниках. Олеся Туркина, научный сотрудник Русского музея, с таким определением художников не согласилась. Более того, она "бесконечно благодарна многим современным художникам". Их вклад в формирование её профессионального уровня и кругозора просто неоценим. О. Туркина любезно предложила конкретное дело - раз в месяц проводить в том же Музее нонконформизма обзоры для художников по текущим и предстоящим выставкам и фестивалям современного искусства. На этих встречах заинтересованные художники ознакомятся с порядком подачи заявок на участие в конкурсах и на получение грантов в различных фондах. Симптоматично, что штурманские обязанности в условиях "плохой видимости" взялась исполнить женщина. И это обнадёживает. Просто и быстро материальную проблему в искусстве, о которой не перестают говорить большие и малые петербуржцы, предложил решить Аркадий Драгомощенко. Мэтр вспомнил о "церковной десятине", - название странное, но идея симпатичная. Художники могут, если не моментально, то быстро и эффективно помочь себе, - считает А. Драгомощенко, - жертвуя для собратьев хотя бы малую часть своих скромных гонораров. И не надо никакого Берлина? Речь о другом. Согласно "десятине Драгомощенко", получится, что и Берлин, и Рим, и Нью-Йорк потеряют свою исключительно финансовую привлекательность и останутся тем, чем они и должны быть. Наряду со многими великолепными городами они станут, в первую очередь, культурными центрами. Творцы же, стараниями своих коллег будут иметь какой-то прожиточный минимум и, главное - время для творчества, не сопряжённое с добычей денег любыми "художественными" средствами. Не объявляя никакого почина в сфере поддержки своих ближних и дальних, широко известных и просто великих художников, Тимур Новиков давно идёт этим путём. На свои средства он приобрёл более тысячи произведений своих современников, работающих в самых разных направлениях. Тимур поддерживает издательскую деятельность, выставочную, музыкальную... Впрочем, нет смысла перечислять те сферы искусства, которые он считает жизненно важными интересами для современной России и лично для себя. Франк Николаус написал в немецком журнале ART, - выпуск "Выдающиеся художники двадцатилетия", что искусство это подлинная родина Тимура Новикова. Сам Новиков на конференции произнёс следующее: "Надо любить искусство и художников. Вы посмотрите на Николая Благодатова, - многие ли так беззаветно любят искусство? Он ходит на все выставки, доброжелательность его по отношению к художникам редчайшая". Допускаю, многие из тех, кто хочет казаться радикальнейшим радикалом, прячут свою любовь к искусству, симулируя "детскую болезнь левизны", - не безвредное, кстати, занятие. Но, повторюсь, о любви к искусству на этой конференции говорили в той или иной форме почти все "говорящие художники", что и было замечено А. Драгомощенко. "Художники перестали рисовать и начали писать книги, писатели же перестали писать и замолчали". Порывисто - да здравствует искренность! - выступил Дмитрий Пиликин, когда коммерческая тема в вопросах искусства стала преобладать на конференции. Он предложил разделиться и разойтись: тем, кто пришёл обсуждать, куда нам идти в поисках нового искусства - в одну комнату, а тем, кто начал считать, во что обойдутся поиски ориентиров и каков будет экономический эффект, - в другую. Выход вполне приемлемый для конференции с названием "Всё равно куда". Сам Д. Пиликин произнёс при этом слово романтика. Смею заметить, это слово в устах не мальчика, но мужа, отдавшего немало лет делу современного искусства, - это вам не рутинные апелляция к М. Фуко или, к примеру, Хайдеггеру. Внешне конференция выглядела не вполне подготовленной. Но мне она понравилась. Было ощущение, что много скитальцев оказалось здесь со своими чемоданами. Возвращение домой? Транзит? Кто-то тотчас снова отправится "всё равно куда", искать "всё равно что", кто-то останется и займётся распаковкой чемоданов, а кто-то, истосковавшийся по родине-искусству, быть может, вернётся к ней. Всё-таки день был счастливым. По крайней мере, появилось представление о том, что петербургским деятелям искусства далеко не безразлично, куда и с кем идти в 2000 году. Время арт-туризма закончилось. Начинается пора серьёзных культурных экспедиций. И в этом смысле, действительно, художнику всё равно куда идти: вперёд ли, к количественным открытиям или вглубь к осмыслению достигнутого и освоению качества, - всё равно, лишь бы путь пролегал в русле культуры. P.S. Игорь Лебедев перед конференцией сказал, куда он собирается идти и для чего. Я думаю, что по пути с ним будет многим художникам, любителям рискованных путешествий. Он наметил два параллельных маршрута. Первый - выставки-заявки на идею, проекты в миниатюре, предназначенные для маленьких помещений. Такой мобильный вид художественной презентации, наверно, наиболее интересен сегодня для самих художников и художественной среды. Второй - художественное освоение обширных пространств города. Это использование исторических архитектурных и скульптурных произведений, как в качестве памятников культуры, так и в роли "одних из ряда", который будет выстраиваться из произведений недавней истории и современного искусства. Между ними будут возникать неожиданные ансамбли, гармоничное сочетание или диссонанс. А то, что будет при этом происходить между художниками и зрителями, покажет идём ли мы куда-нибудь, или это только нам кажется. |